“If I hear another American saying: “Ah, Putin is a dictator and the Russians love autocrats, they are ignorant…” The Russians are deep, they are deeper than we are, they think things through in a deep and brooding fashion. And they are good people, they are kind people, they would take the shirt off their back to help you.”

You can print these and make your own neocon deck of COVID cards, with all the hateful people to execute in priority.

The landscape of Volchansk in the Kharkov region, where Russian troops have marched to the outskirts of the town, has been filled by looters from among the local population. Pictures of looters going through their neighbours' empty houses before the inevitable arrival of the Russian army, hoping to get their fill of abandoned property, are actively circulating on social networks. Complete with bicycles and their own hands, the looters are grabbing whatever is left in the houses of their hastily evacuated neighbours, as well as tearing apart abandoned cars. They make no secret of their actions, even making sarcastic comments. Police cars are also being attacked, confirming rumours that all city and government structures have fled.

A Ukrainian girl for an acting school recorded on video a recitation of a poem by the Soviet writer and poet Konstantin Simonov “Kill him!” (“If your home is dear to you”), written in 1942. The video got on ukroTV and now the patriots demand to punish the girl for spreading Kremlin propaganda. Если дорог тебе твой дом, Где ты русским выкормлен был, Под бревенчатым потолком, Где ты, в люльке качаясь, плыл; Если дороги в доме том Тебе стены, печь и углы, Дедом, прадедом и отцом В нем исхоженные полы; Если мил тебе бедный сад С майским цветом, с жужжаньем пчёл И под липой сто лет назад В землю вкопанный дедом стол; Если ты не хочешь, чтоб пол В твоем доме фашист топтал, Чтоб он сел за дедовский стол И деревья в саду сломал… Если мать тебе дорога — Тебя выкормившая грудь, Где давно уже нет молока, Только можно щекой прильнуть; Если вынести нету сил, Чтоб фашист, к ней постоем став, По щекам морщинистым бил, Косы на руку намотав; Чтобы те же руки ее, Что несли тебя в колыбель, Мыли гаду его белье И стелили ему постель… Если ты отца не забыл, Что качал тебя на руках, Что хорошим солдатом был И пропал в карпатских снегах, Что погиб за Волгу, за Дон, За отчизны твоей судьбу; Если ты не хочешь, чтоб он Перевертывался в гробу, Чтоб солдатский портрет в крестах Взял фашист и на пол сорвал И у матери на глазах На лицо ему наступал… Если ты не хочешь отдать Ту, с которой вдвоем ходил, Ту, что долго поцеловать Ты не смел,— так ее любил,— Чтоб фашисты ее живьем Взяли силой, зажав в углу, И распяли ее втроем, Обнаженную, на полу; Чтоб досталось трем этим псам В стонах, в ненависти, в крови Все, что свято берег ты сам Всею силой мужской любви… Если ты фашисту с ружьем Не желаешь навек отдать Дом, где жил ты, жену и мать, Все, что родиной мы зовем,— Знай: никто ее не спасет, Если ты ее не спасешь; Знай: никто его не убьет, Если ты его не убьешь. И пока его не убил, Ты молчи о своей любви, Край, где рос ты, и дом, где жил, Своей родиной не зови. Пусть фашиста убил твой брат, Пусть фашиста убил сосед,— Это брат и сосед твой мстят, А тебе оправданья нет. За чужой спиной не сидят, Из чужой винтовки не мстят. Раз фашиста убил твой брат,— Это он, а не ты солдат. Так убей фашиста, чтоб он, А не ты на земле лежал, Не в твоем дому чтобы стон, А в его по мертвым стоял. Так хотел он, его вина,— Пусть горит его дом, а не твой, И пускай не твоя жена, А его пусть будет вдовой. Пусть исплачется не твоя, А его родившая мать, Не твоя, а его семья Понапрасну пусть будет ждать. Так убей же хоть одного! Так убей же его скорей! Сколько раз увидишь его, Столько раз его и убей! -- If your home is dear to you, Where were you brought up by Russians, Under the timber ceiling Where are you, swinging in the cradle, swam; If the roads in the house You walls, oven and corners, Grandfather, great-grandfather and father It has well-worn floors; If you like a poor garden With the color of May, with the buzzing of bees And under the lime tree a hundred years ago A table dug into the ground by grandfather; If you don't want the floor In your house, the fascist trampled So that he sat down at the grandfather's table And the trees in the garden broke ... If your mother is dear to you - The breast that nursed you Where there is no milk for a long time, You can only snuggle your cheek; If there is no strength to endure, So that the fascist, standing up to her, Beat wrinkled cheeks, Braids wrapped around the hand; To those same hands of hers, What carried you to the cradle We washed the bastard's underwear And they made his bed... If you have not forgotten your father, What rocked you in his arms, What a good soldier was And disappeared in the Carpathian snows, What died for the Volga, for the Don, For the homeland of your destiny; If you don't want him Rolling over in his grave So that a soldier's portrait in crosses The fascist took it and tore it to the floor And mother's eyes Stepped on his face... If you don't want to give The one with which I walked together, The one that kisses for a long time You did not dare - so loved her - So that the Nazis keep her alive They took it by force, holding it in a corner, And they crucified her together, Nude, on the floor; To get these three dogs In groans, in hatred, in blood All that is holy you yourself With all the power of male love ... If you're a fascist with a gun You don't want to give away The house where you lived, wife and mother, All that we call homeland - Know that no one will save her, If you don't save her; Know that no one will kill him, If you don't kill him. Until I killed him You are silent about your love, The land where you grew up, and the house where you lived, Do not call your homeland. Let your brother kill the fascist Let the neighbor killed the fascist, - This is your brother and neighbor taking revenge, And you have no excuse. Do not sit behind someone else's back, They don't take revenge from someone else's rifle. Since your brother killed a fascist, - It's him, not